Если резко открыть передние дверцы одновременно у 100 отечественных
автомобилей "Волга", то:
- У 29 машин дверца откроется;
- У 27 - не откроется;
- У 13 откроется, но уже не закроется;
- У 9 откроется багажник;
- У 12 дверца отвалится;
- У 7 дверца отвалится вместе с колесами;
- У 3 дверцы вообще уже нет.
Идут три Армянина все в кожаных плащах, спортивных штанах и в туфлях, кто из них главарь???
Тот у кого плащ в штаны заправлен.
*******
Сегодня было)))
Вырезали на конкурс свои статьи из газетных подшивок. Для тех, кто плохо представляет "кухню" всего этого дела объясняю: куча газет, собранных за год, в которой копается 2-3 человека, через 5-10 минут малчыка от дэвочки не отличить- все становятся черными от типографской краски. Так вот, картина: трое таких чертей возятся на полу в кабинете редактора, раздается хруст зверски разрезаемой бумаги и злобные матюги(это када кто-нибудь кромсает чужой материал, чтобы поаккуратней вырезать свой, к слову, инетом их перебрасывать нельзя, таковы условия конкурса). Куча обрезков растет на глазах... Тут дверь пинком открывается и на пороге возникает резкий, как понос и печальный, как вдова(он такой по жизни) коллега Владимир. Голосом исполненным презрения к грязному труду он осведомляется:
-Че, негры, делаете?
Беззлобный ответ из кучи:
- Уйди Вова на х@й... Или нет, сходи лучше за пивом...
Вова:
-И с какой радости?
Куча(шумно вздыхая):
-Дык вот... Уволили нас всех. Финансовый кризис, мля... Сегодня на летучке начальник объявил о закрытии газеты...
Вова(округлив глаза):
-Ипа-а-ать!!! А у меня мама, жена, дети...
С ужасом летит в магаз и приносит конкретную бутыль. Все жрут молча, ни кто не колется, даже без хихиканья. Через час Вова побежал за второй, за это время обрезки запихали в большой, неподъемный мешок. Када "сосуд скорби" вернулся с добавкой, ему сунули энтот мешок и сказали, мол, вынеси мусор, плиз. Вынес!!! А мы уже вошли в раж и полет фантазии было не остановить. В следующий час Вова узнал, что расчета не будет, все имущество пойдет с молотка, что все еще останутся должны за выезд на природу, поскольку рекламой теперь ничего не отработать... и все в этом духе. На глазах у жестоких извергов у коллеги седели волосы. Как вдруг он сорвался с места и унесся прочь. Несколько минут все пребывали в растерянности, потом из коридора раздался вой и конский топот. Дверь успели захлопнуть до того, как Вова до нее добежал. Но это его не остановило, када замок был вырван, нашим глазам предстал... шеф(крупный мужик,бывший боксер ) с офигенным бланшем под глазом. Он молча прикрыл дверь, куча по понятным причинам сжалась до минимума в тягостном ожидании. Начальник, отхлебнув из горлышка, тихо спросил:
-Что, б@я?
Куча трагически молчала и тада он выдал:
- Сижу, значит, договор подписываю... Звонит жена, ля-ля-ля, ты када дома будешь? Отвечаю, что не знаю. Она- орать, что я- гнида такая, дома не бываю, внимания ни ей ни ребенку не уделяю.. В общем мерзостный скандал.. И напоследок добавила, мол, Бог он тебя Вася, накажет и бросила трубу. Я, ухмыльнувшись обратился к небесам, мол, давай, наказывай, все равно поеду к Светке, хоть в глаз дай.. И тут дверь распахивается, влетает абсолютно невменяемый Вован и со всей дури с воплем "Нечего терять!!!!" дает мне в рыло... Я даже блок поставить не сообразил. Я за ним узнать в чем дело, а он, крикнул:"Б@яаааааааааа!" и выпрыгнул в окно...
...Вова пришел через 2 часа. Не уволили, ржали так, что чуть не сдохли.
********
Занимательная математика.
Десять библейских заповедей состоят из 279 слов,
Aмериканская Декларация о независимости - из 300 слов.
А Положение ЕС об импорте карамелек - из 25 911-и!
******
Звонок. Мужик открывает дверь. На пороге стоят трое в противогазах
и с ног до головы закутанные в костюмы химзащиты, у одного в руке огнемет,
и
спрашивают:
- Это вы анализы вчера сдавали?
*******
На 14-м этаже, в комнате моего приятеля Юры собралась компания попить пивка. Ну, взяли пива, сидят, общаются, отдыхают. Пива было много и через некоторе время все были изрядно подпимши.
Кто-то из присутствующих посетовал, что, мол, скучновато сидим и что неплохо было-бы как-нибудь развлечься. Стали придумывать как. (Здесь не лишним будет отметить, что народ в компании подобрался отчаянно ленивый.) А в голову приходили какие-то всё неподходящие развлечения: либо требовали немалого (по студенческим меркам) вложения средств, либо много "силовой энергии" (далеко идти, суетиться и пр.). И вот, наконец, один товарищ (Дима М.) выдал идею:
- Чуваки, б*я! А давайте старый Юрин стул в окно выбросим и будем смотреть как он красиво полетит и красиво разобьётся, а, б*я? И ходить никуда не надо, на х..
Народ нисколько не возражал, идея всем показалась замечательной. Юра тоже был не против, т.к. стул был действительно старый, не жалко. Открыли окно, заняли места для наблюдения полёта и приземления обречённого стула. Дима взял стул и:
- Э-э-эх-х-х, б*я-я-я! - выкинул его в окно.
Стул и вправду "красиво пошёл", но в конечной точке полёта не разбился в щепки, как предпологалось, а воткнулся всеми четырьмя ножками в землю. Так и стоял - цел и невредим. Разочарованная публика начала наезжать на не менее разочарованного Диму:
- Надо сильнее кидать было!
- Довернуть, довернуть надо было!!
- Не умеешь - не берись, кидатель ты херов!!!
Расселись все на свои места, откупорили ещё пивка и стали склонять Диму к тому, чтобы он сбегал вниз за стулом для повторной попытки. И хотя Дима для себя решил, во чтобы это ни стало, покончить с не хотевшим разбиваться стулом, идти вниз (14 этаж как-никак) ему не хотелось. И вот (после ещё одной бутылочки пива) его осенила очередная гениальная мысль.
- Да на хрена мне бежать? Ща у соседа возьмём 32-х килограмовую гирю и ею добьём гадский стул!!!
Ессно никто и не подумал, что за гирей тоже нужно будет идти. Открыли окно, заняли места. Дима берёт гирю и, целясь в стул, насколько позволяло выпитое пиво, )(yyyyяк её в окно. Мимо.
- Б*ЯЯЯЯ!!!!
- Косой!!! Целиться надо лучше!
- Ты куда кидаешь, мудило?!?
Офигевший от такой невезухи Дима срывается с места и бежит вниз за гирей, т.к. народ решил уничтожить стул именно таким образом. Через несколько минут запыхавшийся Дима возвращается с гирей. Все приготовились... БАЦ! Опять мимо...
Когда Дима вернулся во второй раз Юра, слегка пошатываясь, сказал:
- Парни! Чего вы мозги е...те! Привяжите верёвку к гире и вытягивайте её в окно. И не нада бегать каждый раз. Всё вас учить нада.
Сказано - сделано. Где-то была найдена бухточка с верёвкой. Один конец привязали к гире, а другой, чтобы случайно не упустить, к ножке общажной кровати. (Впоследствии никто точно не мог сказать то ли про длину верёвки вообще забыли, то-ли на глаз прикинули). В очередной раз Димон подходит с гирей к окну. Кидает её. И тут происходит следущее: кровать, к которой привязана гиря, внезапно подлетает к окну и застревает в нём среди орущих, пьяных и матерящихся на весь студгородок мужиков. На третьем этаже, в комнате первокурсников раздаётся звон разбивающегося окна и в комнату влетает 32-х килограмовая гиря. Со страшным грохотом она падает на стол у окна, за которым в это время первак читает конспект.
Стол паполам.
Первак без чувств на полу.
Юра вылетает из общаги.
********
Чтобы петь караоке, слух не нужен. Нужны хорошее зрение и отсутствие совести... Ну и розетка...
*******
Часто меня спрашивают: «Денис, от чего ты чай без сахара пьешь?» Ну что я могу на это ответить? Могу, конечно, что-то, но это надолго. Ну, раз всё равно нам заняться нечем, садитесь поближе, берите чай и слушайте. Ах, да, сахар на полке.
В те далекие-предалекие времена довелось мне служить у Александра Македонского летописцем. Работа очень тяжелая и очень неблагодарная, но зато безопасная. В те времена жители Земли считали недостойным обременять планету своими ходячими трупами и потому пытались как можно скорее стать трупами лежачими. Затем и устраивали многочисленные и бессмысленные войны. Так как моя раса к счастью уже давно оставила позади период всеобщего самокритицизма и повального кретинизма, то это точки зрения я не придерживался.
Стать летописцем было ой как не легко. Все летописцы выбирались историками, а как выбирались историки, никто не знает. Предполагается, что выбирались люди, способные написать выражение 2+2=4 с наибольшим количеством слов и туманных метафор.
Но меня историки взяли безропотно: работу выполнять всё же кому-то надо было, а я умел стенографировать. Тогда это эзотерическое знание ещё не было доступно человечеству. Обычный летописец пока напишет: «И сошлись на таком-то поле такие-то армии», армии уже отлеживаются по разным сторонам поля, подсчитывая изменившие свою ориентацию трупы. Так что приходилось ему воленс-неволенс писать: «Победили наши. Разгромно!» Или: «Отступили наши. Мудрое решение гениального полководца».
Эти летописи потом забирали историки и дополняли красочными подробностями, сколько, мол, чудес героизма проявили наши солдаты, отвоёвывая у соседнего государства такую-то пядь земли, которая нам ну просто вкрай необходима. Или же, как наши войска оставили унылую болотистую местность, на которой только комаров разводить можно, больше там ничего не разводится и не растет. Да так напишут, что не догадается неискушенный читатель, что речь идёт об одних и тех же территориях.
Летописцы поначалу со смешанными чувством смотрели как их летописи превращаются в историю, потом уже свыкались, поговаривая: «Моё дело маленькое, я написал, деньги получил, а потом пусть с ними что угодно делают, хоть по большой нужде используют. У меня семья, мне ёё кормить надо. Ведь я мужчина, кормилец!» При этом делали вечно впалую грудь колесом, не надолго, пока собеседник не отвернется.
К превеликому несчастью историков, мои летописи хоть и содержали куда больше информации, но там уже до них было всё наврано. «Денис», – говорили они мне, – «Выполняй свою работу, наша работа тебя касаться не должна…» И дальше по сценарию. У меня ещё тогда рвотный рефлекс от слов «Мою работа», «мою работу», «свою работу» начался. Хвала Аллаху, ещё «плачу налоги» не было. Потом, покричав, они всё же успокоились, поняли, что в историки я не мечу и наоборот, стали хвалить, что я за них их работу выполняю. Причем красочно и со стилем. А они подписывают. Слава на века.
И вот сижу я рядом с Македонским на своем ослике, стреляю своим плохим зрением по окрестностям и пишу: «Внезапная атака нашей кавалерии смяла стройные ряды элитной пехоты противника, повалила на землю командира, и армия, оставшись без руководства, начала метаться, подобно раненому животному в силках Артемиды. Доблестная, благородная и одновременно прекрасная, вздымающаяся из волн пыли, из спертого воздуха, в котором распылились капельки пота и крови, подобно изящному рифу, стоящему в гордом одиночестве вдали от берега, останавливающему бушующие пенные волны, стремящиеся его сломать, раздавить, уничтожить, подчинить себе, сделать его послушным воле стихии и неизменно, раз за разом терпящие неудачу, вздымается над этим действом Александр Великий. Из густого тумана боя, пронизанного трусливыми криками и жалкими повизгиваниями солдат противника и доблестной руганью бравых кавалеристов, выползает на четвереньках гордый командир Алисатьен, недавно стянутый с коня за пятку подлой вражеской рукой. Его шлем неловко надвинут на глаза, на правом ухе повисла какая-то желтая гадость, лицо имеет тупое, как кроманьонский топор, выражение страха, растерянности и невменяемости последней стадии. Командир похоже не понимает, что он на поле боя, жалко тыкаясь в ноги солдат, он кое-как находит относительно свободное место и падает, поднимая столб пыли и заглушая звуки боя лязгом своих доспехов. Ах, храбрый командир Алисатьен, таким я видел тебя лишь… каждую пятницу, когда ты возвращаешься из таверны.» «Ты, Денис», – говорит мне мой начальник, историк старшего звена Демилифидий, – «Доиграешься, как ты думаешь, что оторвет тебе командир Алисатьен, если одна из твоих писулек попадет к нему». Зная, что доблестный командир Алисатьен будет отрывать мне все, что только сможет придумать до полного моего умерщвления, я зачеркиваю финальную сцену стычки. «Внезапно», – продолжает вычитывать Демилифидий мой очерк, – «Лучники на фланге, оставшиеся без прикрытия кавалерии подверглись наглому беспрецедентному подлому гадкому и низкому нападению вражеской кавалерии, внезапно выскочившей из леса». И кому какое дело, что у жителей Аравии и слова то такого как «лес» нету? Что наши, несомненно, доблестные лучники смеялись над эволюциями командира Алисатьена и прошляпили противника, который внезапной атакой заставил «доблестно» отступить нашу «смелую и непобедимую» армию, которая так уж и быть отдала врагу «испепеляемый солнцем бесплодный и безжизненный клочок суши, даром никому не нужный».
«Денис, Денис», – качает головой историк старшего звена, – «Стиль у тебя не тот». Я знаю, что не тот, у меня всё четко и ясно. Завтра моя летопись будет валяться на полке забытая, а вместо неё получится прекрасная «история», которая пойдет по рукам всех грамотных граждан и в каждую библиотеку. Потом по ней защитят множество диссертаций уже более современные историки, анализируя поход Македонского и героическую самоотверженность его воинов. Я эту «историю» тоже прочитаю, я всегда читаю то, что вышло из-под моего пера, с доработками наших историков. И как всегда ничего не пойму. Может там описываются события похода, из которого я недавно вернулся, а может методика изготовления ядерного реактора. Кто знает?
Я расстроен. Ну конечно я расстроен, с моей гипертрофированной манией величия на такую работу вообще нельзя. В тональности ля минор у меня скрипят нервы, а той же тональности скрипят мои плотно стиснутые зубы и от меня, как от Памеллы Андерсон без грима, разбегаются невольные жертвы резонанса. Я знаю, что красивое и в меру юмористическое, без меры саркастическое и никем не понятое произведение канет во мрак веков. Надежды на то, что его когда-нибудь прочитают, пусть по ошибке, историки будущего нет, так как раз в месяц историки собираются на Умашинадхишак, как они его называют. Во время Умашинадхишака, историки раздеваются догола и, прыгая в первобытной пляске вокруг костра и распевая «Кумбайа май лорд, кумбайа», бросают в пламя летописи. Очевидцев этого процесса никогда не находилось, хотя вообще-то Умашинадхищак открытое действо. А причина проста, вид толпы голых древних, равнодушных к спорту, любящих поесть так же, как и обильно выпить мужиков хоть кого сделает стопроцентным гетеросексуалом. А кому это надо? Вот и доходит до нас описание Умашинадхищака только со слов историков, а им никто не верит. «Мы», - утверждают ученые мужи, - «Стремимся избавить наше здание и книжные шкафы, которых так, к слову, не так уж много, от старых ненужных документов, которые никто читать и не стал бы, всё равно вся правда уже опубликована в красивых отчетах о текущих событиях. В больших красивых подарочных книгах на хорошей бумаге и с дорогой полиграфией». Но всем ясно, что единственной причиной Умашинадхищака является желание сокрыть истинное положение вещей и выдать лишь желаемое. Чтобы их авторитет остался незыблемым и крепким, как армированный бетон. История, пройдя через эту эпоху, унесет в себе их имена, их заслуги, как очевидцев и их писанину. Свидетельства очевидцев, которые сами видели происходящее, а так же то, что историки этого уж явно не видели, быстро сойдут на нет, ещё иногда будоража умы людей всплеском истины, но, быстро затухая в безразличном течение времени и не менее безразличном пустом взгляде мещанина, который не прерви его абзацем примется рассуждать о «своей работе». «И мне, как человеку, выпол…» Абзац!!!
И в мой последний поход произошло событие, которое и стало причиной этой исповеди. Александр Сергеевич Македонский повел свою армию на завоевание очередной страны. Ему это очень надо было, хотя он не мог сказать зачем. Ну, надо, так надо, для настоящего солдата слово «зачем» вообще не существует. А вот «надо» – существует. Прекрасная армия, доспехи новые, кони помытые и причесанные, сам Александр тоже причесан, чем несказанно удивил всех придворных, лучники трезвые, подтянутые, пики блестят на солнце, шлемы с развевающимися султанами тоже блестят, чтобы ослеплять наступающих врагов, но в отсутствие врагов ослепляют пока нас. Армия выступила. И на следующий день оказалось, что интенданты забыли сахар.
Это было жестоко. Реальность треснула и исказилась, осознание полной беспомощности накатило волной, которая, сойдя, оставила после себя ничем не заполняемую пустоту. Черная дыра в желудке. Македонский выступил перед армией. «Мы будем крепки». «Нас не сломить». «Мы идем дальше». И мы пошли дальше, но последствий ломки не выдержал Македонский первым. Привыкнув к роскоши и обилию углеводов в рационе, он не выдержал суровой армейской действительности. Когда пошатывающееся воинство ещё скрипело зубами и кусало себя за пальцы, чтобы отвлечься, он ползал на брюхе по песку, лизал его, тут же выплёвывал и кричал: «Это не тот песок!»
Но армия шла вперед. Чаще стали встречаться разведчики персов, которые, пустив несколько стрел, тут же скрывались. Пустыня давила на нас.
Однажды один из лучников подстрелил разведчика. Его товарищ скрылся даже не оглянувшись, что послужило темой новой речи Александра. «Они трусы!» «Они презренны!» «Они не выстоят!» Но, что самое важное, при разведчике был мешочек сахара, который, свалившись с пояса умерщвленного перса, рассыпал сахар в песок.
Счастью Македонского не было предела, он схватил ведерко и лопатку, выкопал весь песок в районе падения мешочка. Вечером он пил чай с сахаром. Правда, там было много силиконового песка, но Македонский уже себя не контролировал. «Вредно это для здоровья, ваше царское величество», – говорили ему лекари. Македонский лишь отмахивался.
А на следующий день у него заболел бок. «У вас камни в почках», – сказал ему лекарь, – «Это не лечиться». Македонский принял поражение стойко. Он проплакал всю ночь, но наутро был тот же подтянутый полководец. «Мы возвращаемся». Речь была очень краткой. На глаза наворачивались слезы от сознания поражения, но в сердцах крепла радость, от сознания, что скоро мы доберемся до сахара.
Возвращение было неклассично. Солдаты отталкивали приветствующих в стороны, врывались в кондитерские магазины и сметали всё сладкое с полок. Сам Македонский съел три килограмма конфет, а потом слег на месяц. И не он один, бывшие бравые завоеватели, недавние страдальцы сахарной ломки теперь страдали от перенасыщения. Некоторые скончались от сахарного диабета, остальные до конца жизни не могли видеть этот противный белый порошок, в том числе и ваш покорный слуга. Уже почти две с половиной тысячи лет прошло, а мне всё так же противно на него смотреть.
Но история имеет счастливый конец, я рассчитался с армией Александра и отправился на Восток, Демилифидий стал министром пропаганды и получил роскошный дом рядом с дворцом, Алисатьен захлебнулся в луже, возвращаясь из корчмы, а Македонский умер от камней в почках в Вавилоне и люди смогли хоть ненадолго отдохнуть от оголтелых военных авантюристов.
*****
Два электрика сидят на столбе. Внизу проходит старушка.
- Бабка, подай провод!
- Возьми, сынок.
- Ну вот, а ты говоришь: "Фаза, фаза".
*****************
Концерт, выступает молодая певица. Ну, спела песню, откланивается, хочет уйти.
Зал шумит, кричат - "Давай еще!!!".
Ну, спела еще раз, снова откланивается, зал не унимается - "Еще!!!".
Что делать, третий раз поет... А зал по прежнему...
Ну она и говорит - "Господа, да сколько можно, я уже устала!".
Голос из зала - "Пока не научишься!".
